Кавказ: 6-13 марта 2011 года
В одних садах цветет миндаль,
В других метет метель.
В одних краях еще февраль,
В других уже апрель.
М. Щербаков.
Нет, как приятно убежать от сугробов, тоскливой слякоти на дорогах и серой, скучной толпы в метро! Убежать туда, где если и падаешь в грязь, то — хохоча, где вместо тысячи прохожих целый день видишь одни и те же лица (всем ли им ты рад, это, конечно, еще вопрос, но ведь это всего на недельку), где если и есть снег, то вперемешку с цветами и вечнозелеными кустарниками. Где можно хорошо, незамысловато, повеселится.
Понятно, конечно, куда надо бежать. На практику! Мартовский Кавказ — для 8-го класса первая практика. Я в марте еду уже третий раз. Нас едет 23 человека, не считая Пельменя — полуторагодовалого сына Кати и Сережи. Хотя обычно в марте с нами ездит Сергей Менделевич, в этот раз он нас бросил. Вместо него начальник практики у нас Шипунов — Михаил Андреевич, учитель географии, молодой и бородатый. В нашей школе он работает всего второй год и нынче руководит 8 биоклассом, который едет на практику. Восьмиклассников не много — поехали 14 из 17. Четверо старших школьников: Алена Митирева (она же Фламинга) и Андрей Кислов из 9-го класса, Пингвин (Даша Захарченко) и я — из 10-го. Взрослые – Катя Елисеева, Сережа Горбачевский, Люда Абрамова (Люша) и Полина Волкова.
Едем в то же место, куда и в прошлом году. Район большого Сочи, сочинский нацпарк, река Агура (стоим у слияния ее с рекой Агурчик, выше Агурских водопадов). В целом, на мой взгляд, практика была спокойно-мирной. Хотя отдельные эпизоды-фрагменты стоит выделить.
Билеты у нас были до Адлера, вышли в Сочи. У многих школьников рюкзаки — что мешок с картошкой, навьючено одно на другое, палатки-пенки торчат снаружи, а за окошком дождик. Какие-то талантливые умницы не взяли сапоги — им мама не велела.
На нанятом от вокзала автобусе добрались до начала тропы. Вода высокая, но появился новый мост. Пришли на место. Постановка лагеря — известная песня. Меня снова назначили завхозом. Считать банки — уже почти привычка. Вступительная лекция, первая короткая экскурсия — все как обычно.
На следующий день был снег и день рождения Алены. Алену вечером поздравили, подарили книжку. Снег был еще, когда мы ехали в поезде. Был за два часа до прибытия, до перевала и после, и все тут же заволновались, как бы на месте не было такого. Но тут было тепло. Что выпало ночью, едва припорошило землю, и вскоре растаяло, оставшись лишь на вершинах холмов. В поезде школьники предавались таким рассуждениям: «Степи мы проезжали, — о чем им кто-то сказал — что следует за степями? Правильно, полупустыни». А утром за окном мелькали деревья (да еще снегом припорошенные). «Значит, ночью поезд развернулся, и теперь мы едем в обратную сторону!».
Как всегда, деление на «медленных» и «быстрых». Первые — с Катей и Михаилом Андреевичем (вверх по Агуре, перевалить через хребет, вернуться по Агурчику). Вторые — с Полиной и Люшей (вверх по Агурчику, перевалить в долину Малой Хосты, пройти вверх по течению, вернуться через тот же хребет).
Маршрут был ни прост, ни сложен, ни долог, ни короток, растений в меру. Люшины речи, как обычно, ручейками: «растение... из семейства... обратите внимание... форма... растет обычно... эфемероид...». Под конец встретились с другой группой (накануне вечером Полина с одной из карт объясняла Михаилу Андреевичу, куда идти — тот оказался заядлым туристом, и еще не раз рассказывал нам о всяких приключившихся с ним туристических дикостях). Вернулись засветло. На следующий день же была...
Это был целиком солнечный день (больше таких не было). Я осталась в лагере вместо Пина, которого вчера, несмотря на ее желание рвануть в бой, оставили в лагере (это она после нашей ноябрьской поездки стала прыткой, а до этого только в «Макдональдсе» и околачивалась). Еще остался Сережа с ребенком. К нам приходили лошади и МЧСовцы. Первых пугали, чтобы палатки не сжевали, со вторыми Сережа побеседовал, все уладил. Медленная группа пришла засветло (они поднялись на Ахун, а потом спустились в Хосту, пройдя над тисо-самшитовой рощей). Тут же, пока не стемнело, школьники принялись возиться с растениями. Андрей Кислов, ходивший с Катей, успел стать «душой компании», видимо, еще в поезде. Сейчас он спокойно сидел у костра (зачет-то не ему сдавать) и периодически отвечал на вопросы девочек («кизил мужской? Это Cornus mas. Primula – из Primulaceae»). А девочки восхищались им: «Андрей, какой ты умный!».
Стемнело. Вон мерцает рубином нечто – это кому-то дома дали фонарик, обычным, белым, светом почти не горевший, но работающий в режиме красного мерцания («костюм терминатора»). Варку ужина отложили до прихода остальных (они спускались от Ахуна в долину реки Хосты к поселку Хлебороб, шли вверх по течению, а потом вернулись, перевалив хребет), мол, остынет. Вот с противоположного берега слышатся протяжные вопли… А, это они поют, стараются (угадайте, кто старается больше всех и идет впереди?). Наконец, не очень чистые, все они появляются у костра. Начинают делиться впечатлениями. Ага, вот пошел рассказ Полины…
– Шли мы, шли, вот река рядом, там круто, скалы какие-то, решили срезать по дороге. Идем, я впереди, Люша сзади. И вот я понимаю, что застряла в грязи, ни туда, ни сюда. Говорю: «Не идите за мной», но все уже приняли статичное положение. Только одна Люша не успела завязнуть и бегала вдоль дороги. Что тут началось! «Надо из палок сделать тропки и по ним вылезти». Люша кидает нам палки, только это не очень помогает. В такой грязи важно ногу без сапога не вытащить, иначе грязь пустой сапог сожмет, его уже не достанешь. Первым ползком выбрался Матвей, оставив сапоги в грязи. Героем оказался Дима Трошин. Он тоже из сапог выскочил, но оказалось, что если ты босиком, то застревать нечему, он ловко прыг-прыг по грязи, стал всех откапывать. У Жени были болотники, ей больше всех повезло, но она их не сразу раскатала. Ее долго откапывали Пин и Дима. Там уже начались такие речи: «Да не за руку, а за пятку тяни. Не за мою, а за сапожную! Эту часть подошвы я откапываю, а ты рой с другой стороны». Пин тоже из сапога ногу вынула, а на ней – белый пушистый шерстяной носок! Вот уже почти все школьники выбрались, а я все стою. Я даже хотела взять плащ химзащиты, расстелить ее в грязи и по ней выбраться…
– Да, Полина все это время кричала: «Люша, спаси меня!», – добавляет Люша.
– Наконец, все выбрались. У ближайшего ручья была объявлена баня. Они, кстати, совсем недолго оттирались…
От костра всех разогнали – пускай грязные сушатся…
Групповой бег, скажу я вам, это особый вид деятельности. Сразу вспоминается «бочка Либиха», закон минимума – ведь результат группового бега засчитывается по прибежавшему последним участнику.
«От топота копыт пыль по полю летит». Асфальтовая потрескавшаяся дорога медленно уходит вниз к железнодорожной платформе. По этой дороге растянулась цепочка людей. Вот уже первые на платформе, а сзади топают еще люди. Наконец, почти все прибежали.
– Сколько до электрички?
– Десять минут.
– Хорошо.
Вот появились еще два запыхавшихся персонажа. Раздается радостный крик: «Табачник пришел!». Теперь точно все.
Только что мы смотрели на дольмен. Дольмены – странные древние сооружения, этакие каменные домики-коробки с одним небольшим отверстием – наверное, знакомы многим, хотя бы по картинкам. В здешних краях их довольно много. Уф… Как мы сюда попали? Очень просто.
Выходим мы из санатория «Белые Ночи». У нас там была экскурсия по ботсаду. Сверху капает. До электрички, нужной нам, три часа. «А, ну тогда мы поедем смотреть дольмен», – спокойно, будто речь шла о посещении соседнего дома, предложила, конечно, Полина. И вот мы мокнем (каждый – в разной степени, в зависимости от плаща), сначала ожидая маршрутку, затем – электричку.
Экскурсия по ботсаду… Этот ботсад при санатории создал Юрий Николаевич Карпун, заложив его еще в 1976 году. С тех пор коллекция расширилась, значительно пополнилась и занимает сейчас 7 га. Экскурсию вел сам Ю.Н. Карпун (он был смугловат, несколько кругл с зонтиком и еще быстро ходил, школьники еле поспевали за ним). Часть растений я уже видела – в прошлом-позапрошлом годах были экскурсии в Адлерский дендрарий. Юрий Николаевич говорил очень много названий (правда, без латыни), в голове мало чего остается. Однако в целом школьники были довольны, по крайней мере внешне. Все время лило. Через час наш экскурсовод распрощался с нами («А то я с вами тут заболею»), и мы отправились смотреть на дольмен.
Поехали мы от Лоо (закупив там хлеба-колбасы-сыра – наш обед) до станции Волконка. Вышли из электрички. Капает. Идем искать дольмен. Пошли сначала по одной дорожке. Не та. Вернулись. Другая… Указатель, развилка, еще указатель, речка и расхлябанный мостик… Наконец, дольмен показался вдалеке, а до электрички меньше получаса… «Так, только взглянуть, ну, максимум пять минут у вас есть», – говорит Полина, а еще не все подошли. Надо сказать, что заглядываться на архитектурный памятник никто не стал. Напоминает игру в салки – подбежал, осалил, побежал дальше. Все торопятся, а есть ой какие медленные товарищи! Вот тут и случился групповой бег.
На электричку мы успели. Правда, не было ясно, на какой путь она придет. Рядом с нами стояла компания молодых людей «праздного вида». Спрашиваем их, а они смеются и что-то невразумительное говорят. Тогда Полина решила спросить тетеньку, спокойно стоявшую на другой платформе, в это время вдалеке показалась электричка. «Переходите», – машет Полина («Не перебегайте железнодорожные пути…»). Очутились, где надо… Уже в вагоне к нам подошли кондукторы, Полина отослала их к Горбачевскому («у нас старший в конце вагона, с красной куртке и с бородой»). Дошли они до него и спрашивают, где мы сели. Сережа через весь вагон кричит: «Полина, а где мы сели?». Хорош старший! Еще мы с Пином рассуждали, что такие экскурсии хороши собой, а то обычно рассусоливают на два часа, а тут – пять минут и все.
А начинался этот день еще затемно, потому как до санатория «Белые ночи» надо ехать на электричке. Электричка в полдевятого, а за сколько можно добраться со школьниками до
станции в Мацесте, непонятно (оказалось, 1,5 часа). На часах – шесть. Под зеленым закоптелым тентом уже стоит Михаил Андреевич, горит огонек, я достаю сухой паек. Через полчаса мы должны уйти, оставив М.А. с Катей и ее ребенком. Крик М.А.: «Осталось 10 минут!». Кто-то только оделся.
– Осталось пять минут!
– Где мой фонарик? Что надо съесть?
– Осталась одна минута!
– Сейчас, сейчас!
Уходим. Вновь по тропке, впереди всех самодовольно катится Пин. «В колонну по одному!», – началось шоссе. Везде стройка, ездят бетономешалки, строители в сине-рыжих одеждах снуют туда-сюда. Капает сверху. Лестница вниз, к станции. Мы с Полиной едем за завтраком.
– А здесь есть магазин?
– Ну, есть.
– Остановите, пожалуйста.
В универсамчике, весьма бестолковом, стоит несколько тетушек. Я мечусь по магазину (это мое обычное состояние).
– А где у вас молоко?
– Там, – мрачно отвечают тетушки, словно только что проснувшиеся суслики. И стоят в разных углах, смотрят на меня, наверное, думают, что я в карман чего положу.
– А булочки где?
– Направо поверните.
Как назло, ни одного сорта в нужном числе. «Кукушка специально купила пакет молока в мягкой упаковке, чтобы все облились, и одну маленькую сладкую булочку, чтобы все передрались», – смеется Полина.
Приходим к нашим, времени еще много. «Пока вы ходили, тут мужики, рабочие, спрашивали, мол, вы биологи, что ли. Я отвечаю, что да». «Правильно, сейчас самое ваше время». Все в плащах (сыро), все, кроме…
Этого мальчика мы так назвали уже после похода в ботсад. Дело вот в чем. До этого все дни Сережа Горбачевский оставался в лагере с их ребенком (Пельменем), а Катя Елисеева вела экскурсии. В ботсад же Катя не пошла, а Сережа отправился отдохнуть от ребенка. Однако расслабиться ему так и не удалось. Пришлось взять опеку над упомянутым раньше персонажем без плаща. И за полдня тот сильно Горбачевскому надоел, больше, чем Пельмень за сутки. Тогда мы решили, что этот мальчик – тоже Пельмень, только размерами больше. Стали вспоминать разновидности крупных пельменей: манты, хинкали, момо… Да это просто Момо!
Надо сказать, что еще в поезде (хотя, конечно, нельзя судить о людях по первому впечатлению) меня удивили некоторые товарищи. Удивляли долгие горячие серьезные разговоры о компьютерных играх. Эти товарищи сидели рядом с нами, их долгие беседы были хорошо слышны. Был там и Момо. Замечу, что часть этих персонажей оказались достаточно адекватными, ходя в медленной группе, они ничем не отличились.
Момо же все время задавал совершенно некстати разные вопросы, будто он – пуп Земли или пятилетний ребенок (мысленно я его часто сравнивала со своей десятилетней сестрой… О, воспитание!). Был еще один персонаж, которого мы по аналогии прозвали Бобо. Момо и Бобо («Пипин и Бебетто») – два сапога пара! Правда, второй ходил в основном с Катей, и о нем я могу сказать меньше. С Момо он все время вел заумные длинные путанные беседы об американцах, русских и положении в деревнях («я спрашивал дорогу у 20 местных, из них смогли объяснить, куда проехать, только четверо. Разве это нормально?» «Мой папа обладает аналитическим умом, и прежде, чем что-то сказать, он это анализирует, поэтому все, что говорит мой папа – правда» – такого рода были аргументы). В первые несколько вечеров звонки Бобо маме были эдаким представлением, все, затаив дыхание и сдерживая смех, слушали их разговоры. Тот и не думал уйти в сторонку, а прямо у костра во весь голос жаловался, как ему плохо, что он не может найти носки, которые клала мама, а в нижнюю половину рюкзака он еще не заглядывал, что плащ отвратительный и так далее…
Момо тоже много всякого выдал за практику («Я готов запачкать весь мир, только бы самому остаться чистым»). К примеру, в день посещения ботсада. Сначала, когда мы завтракали – литр кефира на троих (все пили прямо из пакета). У Момо была кружка, из нее он быстренько выпил свою порцию и попросил еще. Добавка нашлась. Вот он подставляет кружку, ему уже наливают… тут он отдергивает свою посудину, вскрикнув: «Я не буду пить чужие слюни!». Потом он натер себе ноги (конечно, небось носки сырые) и театрально ковылял. Досталось же Сереже, возившемуся с Момо! Еще в первый день Момо не стал есть кашу с тушенкой, заявив, что он – вегетарианец. Когда, на пути из «Белых ночей», делили колбасу, то его прошли: «Ты же вегетарианец». «Нет-нет, простите, я просто жирное мясо не ем, а колбасу дайте» (еще в поезде из Москвы были пламенные речи о «мясе для ожирения» и «мясе для похудания»). На обратном пути в тот же день Момо причитал: «Я не смогу дойти до лагеря. Оставьте меня в больнице. Или лучше в гостинице». Потом: «Извините, можно я уеду на поезде Адлер – Москва в два часа ночи, если мама оплатит мой билет?». Причем такого поезда не существовало (мы еще долго вспоминали этот волшебный поезд). И все в таком духе… Мы его, конечно, не слушали, позвонили Михаилу Андреевичу, попросили его у начала тропы встретить Момо и докантовать до лагеря. Причем дошел Момо от безысходности быстро. Вечером, валяясь в мокрой палатке (ну кто виноват, что они не застегивают вход?) он толкал речи про то, что он неконкурентноспособен в этом мире, зачем ему одевать сухое, все равно у него будет бронхит. Наутро он благодарил Михаила Андреевича, заставившего его переодеться и выпить горячего чаю.
Сегодня чудесный день. Почти все школьники остаются в лагере готовиться к зачету. С нами из восьмиклассников идет только Таня Сухова. А так – компания весьма предсказуемая – еще Алена, Пин, Люша-Полина, ну и я. Идем мы далеко-далеко, потому как все окрестности исходили. Мы опять собираемся покататься на электричке, поэтому встаем пораньше, но уже не в 6, а в 7 – сколько идти до станции нам известно, и медленных товарищей с нами нету. Когда мы собирались, встал дежурный – Михаил Андреевич, начал возиться у костра. Мы уходим, а он стал кричать «Подъем!». «Эге, – думали мы, уже переходя речку, – а ведь вчера было решено сделать подъем в 8, а сейчас только половина восьмого». Чем это закончилось, мы не видели, но вечером Михаил Андреевич говорил, мол, он прокричал свое «Доброе утро, страна!», и тут же из всех палаток донесся шепот школьников: «Михаил Андреевич, подъем же в 8!», и пришлось тут же объявлять отбой на полчаса, до восьми никто не вылез.
Надо сказать, что в первые дни с подъемом-отбоем было не все гладко, как оно поначалу и бывает на практиках. Причем если в прошлом году народ не хотел засыпать, то в этот раз шум начинался утром, до подъема. Когда в первое утро дежурила Полина, то, увидев какого-то вылезшего раньше времени мальчика, она заставила его таскать камни из речки и укладывать их под тентом, чтобы грязи было поменьше. И, как это обычно бывает, за завтраком была воспитательная беседа: «Отбой был ничего, на твердую четверку, а вот подъем – на двойку». На следующий день уже «подъем был на пятерку» (и кто-то стал спрашивать, как ребенок, ожидающий похвалы, а еще лучше конфеты за свой поступок, мол, «а отбой как? Вчера ведь сказали, что – на четверку»).
В который раз идем по тропинке, дальше, останавливаемся у продуктового магазинчика (о, это ведь тот самый, где мы в прошлом году покупали обед с Полиной, возвращаясь из «Белых ночей»). Покупаю нам завтрак – лаваш и кефир. Тут подъезжает маршрутка, на ней мы доезжаем до спуска к станции. На электричке едем до Дагомыса. До него оказывается совсем недолго, не то что, когда мы ехали от Туапсе (в прошлые годы мы стояли в окрестностях этого города). У меня создалось ощущение, будто мы катались на метро – зашел, через полчаса вышел.
Наш маршрут был таков. От поселка Третья Рота пройти вдоль реки Западный Дагомыс, потом перевалить через хребтик в долину р. Восточный Дагомыс к поселку Четвертая рота и выйти в поселок Барановка (может, правда, Люша и Полина хотели чего-то еще, но получилось так). До Третьей Роты надо ехать полчаса на автобусе от Дагомыса. В этом поселке знакомим Таню с конфетным деревом – в ботсаду мы его не видели. Вот и Третья Рота. Вспоминаю поездку сюда в восьмом классе, когда мы успели только пообедать среди самшитов, и уже надо было возвращаться. Спрашиваем Таню, которой надо сдавать зачет, какие у нее планы на сегодняшний день. «Тебе недостает цветущих или папоротников, или всего, или у тебя все есть?». Таня, видимо, не думала над этим вопросом, в ответ послышалось невнятное бормотанье. Решили, что ей надо всего и побольше: «Примула! У тебя есть примула? Лещина… уже прошли, но еще будет. Что у тебя все же с папоротниками? Вот они, смотри. А этого мы вам не показывали». Фотоальбом наполняется, со всех сторон торчат листья-ветки.
Идем вдоль реки, крутые берега, на них – лохматые самшиты. Вдруг перед нами возникает вывеска: «Голубая балка. Добро пожаловать» и прочее. За поворотом («Таня, убери свой альбом») виднеется машина, домик, поближе к берегу – скамейки и столики (небось, за бешенные деньги тут туристы развлекаются). Теоретически где-то здесь начинается территория нацпарка, но этой «Балки» в прошлый раз не было. Выходит мужик: «Дальше ходить нельзя… охраняемая территория… штраф от тысячи на человека… косули котятся… туда старший егерь отправился, он вас увидит». Полина с безразличным лицом слушала все это, как-то возражая, но, в конце концов, мы пошли назад. «Ну ладно, – сказала она, – нам надо перевалить через хребет, можем это сделать и в другом месте, там даже пониже». Мы вернулись до моста через реку, перешли ее, свернули вбок по какой-то дорожке мимо не слишком опрятного домика с покосившимся забором, дальше эта дорожка разветвлялась, начинались участки с лающими собаками за оградами. «Ненавижу людей. Надо выйти к горе, а они все перегородили» -- мы уперлись в жердь, перекинутую через дорожку, дальше шел сад. Наконец, выбрались из этого лабиринта, пошли вдоль ручья, стали подниматься.
Все склоны были в цветах. Сначала нам попадались заросли морозника с его крупными светлыми зеленоватыми, будто светящимися, цветками и кожистыми широкими листьями («ну, он еще на каштан похож» – так описывал его какой-то восьмиклассник). Сверху вниз смотришь – зеленая косынка в горошек. Потом пошли поляны подснежников – отборных, крупных, поодиночке и кучками. Люша все не могла остановиться – то ляжет, то привстанет, туда побежит, обратно вернется – фотографирует. Еще выше – пятно цикламенов – розовые, как начищенный поросячий пятачок. Вышли на хребет – тут уже почти ничего не цветет. Торчат листья горянки, но только листья. Эдакий осенний пейзаж (вспоминаю осеннюю поездку). Идем по хребтику, даже подобие тропинки есть. Все время сухо, но облачно и холодно. Вышли на какую-то дорогу, идущую снизу. «А, это та дорога, по которой мы хотели спускаться, но потом решили, что так маршрут будет слишком коротким» – говорит Полина Люше. Тут мы «поланчевали» («Остатки хлеба, шоколад…» «Это наш обед?» «Нет, ну… это второй завтрак). Шли сначала по дороге («Небось, она обходит вершину со стороны Западного Дагомыса. А было бы неплохо прийти к тому мужику с другой стороны и сказать, что мы заблудились»). Потом по какой-то коровьей тропке («А представь себе, навстречу стадо. Что делать?») шли траверсом, спускаясь к реке Восточный Дагомыс. Пообедали у милого ручья, вскипятив воду на милых сухих лещиновых палках («Лещина практически не дает дыма»). У Алены несколько удрученный вид, она все время идет сзади. Вышли на поляну с сараюшкой, под кустом – остатки снега, мокрого, крупнозернистого. Спускаемся ниже, находим синие пятна на стволах деревьев – тропа. Пин самодовольно катится впереди и старается раньше других найти метки. Вот пошли деревья, поросшие мхом, тропа теряется, вода. После некоторых раздумий решаем тропку оставить – не искать, идти по другому берегу реки вниз по течению до поселка Барановка. Так и делаем. Вскоре вышли на дорогу, что облегчило наш путь.
Люша все вспоминала, как давным-давно, в 10 классе они тут тоже ходили и заходили к какому-то мужику в домик спрашивать то ли про брод, то ли еще чего. Когда мы проходили мимо каких-то участков пару раз, Люша все восклицала: «Да, мы вот сюда заходили… А может, это было дальше?». Вскоре начало темнеть. Вот навстречу нам едут машины, в кузове – охапка остромордых собак, пятница, вечер («Они-то и охотятся на этих косуль»). Мы с Пингвином идем впереди, беседуя о чем попало.
Уже в потемках приходим в Барановку. Автобус ушел 10 минут назад. Идем вдоль улицы. Вот Полина чего-то спрашивает у мужиков, вот она зашла в магазин и вышла, помахивая бумажкой: «Такси», написано на листочке. Люша тут же звонит, долго объясняет, куда именно ехать. Вскоре подъехали «Жигули», из них вышел молодой человек, очень удивился нашему числу. Еще он никак не мог понять, отчего ему по телефону говорил такой милый голосок, а теперь… (с ним теперь Полина беседовала). В конце концов, он согласился нас подвезти до железнодорожной станции в Дагомысе (мы хотели сначала до Мацесты). Когда мы все залезли, машина закряхтела, но доехали мы нормально.
На платформе было очень холодно. Когда идешь, то тебе жарко, а тут стоишь столбом, к тому же ветер с моря, а электричка опаздывает. Наконец, сели в нее (какая-то тетенька спросила нас: «А это вы сегодня утром в сторону Сочи ехали?»). Вышли в Мацесте и решили подождать маршрутку, до того магазинчика доехать. Пропустили штук 15, а нужной нету. Только пошли по мосту – она, родимая, 110 номер. Тьфу! Девочки распевают песни. Таня прекрасно поет, Пинчик, если захочет, тоже. Репертуар в основном детский. Фонари не у всех («Ты, Пин, свети Алене, а ты, Кукушка, Тане!»).
Когда мы пришли, уже четыре минуты как был отбой. Нас встретил Михаил Андреевич и кан с кашей. День прошел спокойно. Желающих на пару часов водили на Орлиные скалы, но таковых было немного. Рассказываем о своих похождениях. «Прогулка для душевнобольных, – говорила я Тане и Пину, – компания маленькая, спокойная, маршрут без особых приключений, зато красивый, успокаивающий и долгий, чтобы утомиться и крепко спать».
Вы не знакомы с Брюшком? С нами тут ездило одно. Такое замечательное Брюшко, мягкое, большое. Живет оно своей особой брюшной жизнью. Захочет – дома, на диване, валяется, захочет – едет, куда глаза глядят. Любит покапризничать, как маленькое, о себе подумать. А если очень постарается, то может и младших повоспитывать (недолго, конечно, ведь это так утомительно!).
У всякого порядочного Брюшка есть хозяин. И наше – не абы какое, помоечное, тоже с хозяином. Иметь Брюшко очень удобно. Представьте, что в некотором обществе ценится ваш размер или вес. Вы приходите в это общество со своим Брюшком, и все в восторге от вас. А теперь вам надо… на Сахалин, в Тыву или в Татарстан – далеко, одним словом. Вы Брюшко отстегиваете, оставляете дома и отправляетесь спокойно к черту на куличики, в горы-болота. Конечно, не исключено, что Брюшко не захочет от вас отлипать, но тут уж все зависит от хозяина – пущай свое Брюшко воспитывает должным образом. Еще хозяин может, например, есть все, что угодно – расхлебывать придется Брюшку и его внутренним органам.
Особой сообразительностью Брюшко не отличается (у него даже мозгов нет), да ему это и не нужно – пускай хозяин думает. Говорят, правда, что в Брюшке есть кость (оно все-таки самостоятельное – нужно передвигаться, скелет иметь), но всего одна. Гордость Брюшка – это многочисленные складки. Как и на многих существах, на Брюшке (и внутри) живут всякие микроорганизмы – микробы, проще говоря. Есть среди них и особо разговорчивые (правда, вы с ними не сможете беседовать по своему желанию, они говорят только, когда хотят). Еще ни одному микробу не удалось добраться до противоположной стороны Брюшка – в складках блуждают, как в заколдованном лесу, выбраться не могут.
Хорошее Брюшко, что мягкая игрушка – на радость и малому, и старому. Наше Брюшко – игрушка с изюминкой: нажмешь на него, а оно пищит: «М-мип». И не абы как, в зависимости от силы и места нажатия высота и громкость звука меняются. Особые ловкачи целые мелодии могут на нем сыграть. Так что если вы увидите двух персонажей – одного потоньше, другого – мягко-толстого, ведущих незамысловатую беседу («Брю-юшко!» «М-мип! М-мип») – то это гуляет со своим брюшком хозяин.
Сборы. У многих на палатке поломаны молнии. Горит мусор. Уходим. Вокзал в Адлере. Поход на рынок, кормление школьников в столовой, герои, первыми сдавшие зачет. Поезд. В нем жуткая жара, а окна на зиму закрыты. Садимся вечером – утром зачет. Зачет в целом сдали хорошо, по-моему, лучше, чем в прошлом году. Хотя не обошлось и без путаницы (особенно хорошо звучала «альпийская кривизна» в рассказе о высотной поясности) и незачета из-за нехватки растений («читаю список: «Rosaceae, Potentilla micrantha», на следующей странице: то, се, Potentilla micrantha»). За окнами снега все больше, вот и Казанский вокзал, родители. Неделька прошла быстро…
Webmaster: Полина Волкова